Ольга Чигиринская - Шанс, в котором нет правил [черновик]

Прекрасно. Все прошло просто прекрасно. Игорь вспомнил вчерашнее… а, нет, уже позавчерашнее утро — черного от гнева и злости Занина, полотняно-белого Александрова. А ведь Эней это предвидел заранее, и велел Косте заказать билеты на монорельс еще до того, как Занину ответили — «дело взято в оперативную разработку».

Сволочи. Поганые купленные сволочи.

…Они вышли в коридор. Спокойным, но быстрым шагом. Вниз по лестнице, направо, там подсобка и служебный выход.

Первый человек им попался на лестнице. Официант с подносом. Игорь ударил его под подбородок напряженной ладонью, другой рукой плавно перехватил поднос. Официант осел на пол. Хорошие ковры в этом заведении — мечта террориста. Поднос Игорь поставил в угол лестничной площадки — его заслоняла раскрытая дверь.

Второй сидел у черного хода, и это был охранник. Игорь рванул к нему — он знал, что нормальный человек увидит только размытую тень, и даже если успеет… Но охранник не успел даже увидеть. Он остался сидеть где сидел, только голова склонилась набок под странным углом.

Замок на двери оказался механическим, электронная отмычка не годилась, терять время на подбор фомки не хотелось, и Игорь просто выбил его. Не слишком удачно — ушиб пальцы. Сигнализация не сработала, видимо опознала карточку обслуги. Хозяйственный двор пуст, освещения — никакого. Игорю это не мешало, он и так все прекрасно видел, а Кен двигался точно за ним. Охранник у служебных ворот, вышел из будки покурить — и это стоило ему жизни, а Игоря избавило от необходимости его оттуда выманивать.

Костя уложил девочку в просторный багажник. Некуртуазно, но если тормознут и увидят прямо в салоне изнасилованного ребенка…

Через двадцать минут они будут в Жулебино. Там детский дом и отличный медпункт, и заместитель директора, которая очень обязана «Лунному свету» и уже предупреждена. Если бы не ответ Москвы, не «оперативная разработка», можно было бы идти в любую

больницу и открыто обращаться в милицию. А так пусть Занин этих сволочей достает. Из Питера. С живым свидетелем на руках.

А пока что… пока что… Игорь напоследок улыбнулся отъезжающему Косте и стиснул зубы. Костя думает, что он возвращается за Энеем — и проверить, нет ли где еще потерянных детей. Это, конечно, так… Но лишь отчасти так.

…Запах обжигал горло, синей стеной стоял где-то за гортанью. У абсента когда-то была такая — только зеленая. Запах пота, какусейзай, алкоголя, адреналина, страха, возбуждения. Жадный запах с ринга — «я на ногах, а он нет, я жив, а он нет», жадный запах толпы «это все для меня»… У смерти всегда дешевый запах. Цена равна стоимости. Но те, кто на ринге, и те, кто в толпе, считают, что они что-то значат. И помогают друг другу возрастать в самообмане. Простенький букет, но со многими вещами по-прежнему идет хорошо.

По логике вещей, сейчас боец в синей футболке должен был улететь в заднее сальто. Но его соперник удержал его за талию — ноги синего стукнули по полу, он осел на спину. Парень в желтом схватил его за лицо, откидывая ему голову назад, приподнялся на правом колене — и, казалось без всякого усилия, ударил противника правым предплечьем в горло. Даже в задних рядах было слышно, как хрустнули сначала хрящи, потом позвоночник. Зал выпустил на волю задержанное за секунду до того дыхание. И взвыл. Невысокий седой мужчина почувствовал, как напряглась, а потом резко расслабилась его спутница. Сзади, в почти пустом ряду за его спиной, щелкнула, закрываясь, планшетка. Референт, видимо, закончил наводить какие-то очередные необходимые ему справки. Вот оттуда не шло ни возбуждения, ни любопытства. Даже подавленного. Этому, — с легкой завистью подумал седой, — не нужен абсент. Его зеленый огонь всегда с ним.

— Что Вы скажете о последнем бойце, Вадим Арович?

— Ким, Александр Платонович, 27 лет, из уральских Кимов. Инициирован шесть недель назад в качестве поощрения отцу, — тут в голосе референта отчетливо послышалось положенное неодобрение. Урал был пограничной зоной, там привились некоторые сибирские обычаи, а столичная элита — как старшие, так и люди — твердо держалась меритократии и презирала «азиатские» замашки сибиряков. — 18 дней назад покинул Екатеринбург, не закончив предварительной подготовки. Пока все, Аркадий Петрович.

— Почему вы решили, что он инициирован легально? — почему референт вообще решил, что мальчик — старший, Аркадий Петрович не спросил. Его спутница по-прежнему смотрела на ринг, где шел какой-то промежуточный бой, но внимание ее было поглощено разговором. Ей было абсолютно ясно, что Аркадий на самом деле разговаривает с ней, а не с человеком. Это было почти так. И вот из-за этого «почти» ей никогда и не сделать настоящей карьеры.

— Аркадий Петрович, нелегал не рискнул бы высунуться на поверхность сразу после инициации. И потом, проще было сначала проверить легальных — их ведь не так много, даже если смотреть по всей стране.

— Спасибо, Вадим Арович.

Бой внизу заканчивался. Сейчас победитель предыдущего раунда вернется на ринг — и распорядитель попробует выдернуть ему противника из зала. Это даже и не очень жульнический трюк. Сюда ходят люди из уличных додзё, которые не прочь составить себе репутацию. Ну а на случай отсутствия кандидатов у распорядителя наверняка припасено что-то впечатляющее, чтобы закрыть ночь. Ну, в этот раз запасной вариант ему не понадобится.

— Вадим Арович, а вам не кажется, что происходящее нарушает законы города Москвы?

— Безусловно, Аркадий Петрович. Если бы не мои сегодняшние обязанности, я бы, как офицер СБ, счел своим долгом принять меры.

— Эмма Карловна и я, как законопослушные граждане, настаиваем, чтобы вы пресекли это безобразие. Естественно, с минимальным ущербом для посторонних, — Эмма Карловна улыбнулась.

Референт кивнул, встал, вынул из кармана шнурок с маленькими петлями на концах, снял очки, аккуратно продел дужки в петли. Снова надел очки, заправив шнурок сзади за воротник рубашки. Теперь, если очки слетят, они не упадут, а просто останутся висеть на груди. Два процента людей на свете способны убивать себе подобных на холодную голову, без колебаний и сожалений, не зверея, не создавая защитных механизмов. Все они — социопаты. Большинство из них решительно ни на что не годится. Референт ребром указательного пальца загнал очки на переносицу и пошел по пандусу вниз.

— Габриэлян, — окликнул седой, — вы, кажется, забыли… — он указал ладонью на все еще висящую на поясе планшетку.

— Спасибо, Аркадий Петрович, — серьезно ответил референт. — У нее противоударный корпус. Рассчитанный на высокого господина. Скорее испорчусь я.